Мои коллеги, пригласившие сегодня принять участие в открытии этого семинара, просили меня сосредоточиться на проблеме, которая мне, в силу моей работы, ближе; эту проблему можно сформулировать как изучение творчества Л.Н. Толстого в высших учебных заведениях. Если смотреть на данную проблему с точки зрения преподавателей, методически, она малоинтересна; но я предлагаю вам другую точку зрения, о которой скажу позже. Я считаю, что мы беседуем с позиции тех людей, которые в своей работе используют данные как Юбилейного собрания сочинений Л.Н. Толстого, так и вышедших томов академического собрания. Наша наука предполагает не только подготовку к изданию, публикацию, реальный комментарий и т.д., но то, что называется изучением. Мы изучаем произведения с теоретической точки зрения, потому что это очень важно. Но крайне важно и то, каким образом живет произведение в окружающей его литературе, во времени: такое изучение уже задача исследователя-интерпретатора, в первую очередь, а не только текстолога или биографа. Я, главным образом, представляю именно это направление в толстоведении.

Перейдем к собственно теме моего выступления. К сожалению, у молодого поколения нашей нации нет каких-то общих литературных примеров. Это реальная сложность, с которой приходится сталкиваться сегодня в вузе. Вузовская программа в идеальном варианте предполагает изучение всего творчества Толстого, что, конечно, невозможно, тем более, реальная жизнь выдвигает все-таки совершенно другие требования, нежели заложенные в программе. Речь идет, прежде всего, о толстовских романах, об «Исповеди», во вторую очередь, об его драматических произведениях.

Дело в том, что молодая аудитория на сегодня очень решительным образом изменила аспект своего внимания к Толстому. Если раньше такая аудитория с восторгом принимала «Войну и мир», теперь подобное отношение можно отнести скорее к «Анне Карениной». Почему «Война и мир» постепенно уходит из области читательского интереса у молодых людей? Во многом объективная причина такого положения вещей – произошедший в нашем обществе отрыв молодежи от национальной культурной традиции. Другая, «безболезненная», причина – смена эпохи: для современного молодого читателя 19-й век является позапрошлым. Естественно, что внимание молодежи сместилось к Серебряному веку. Но для воспитания полноценного следующего поколения просто необходимо изучение именно золотого, классического века русской литературы.

В то же время, молодежь сейчас с большим вниманием читает «Анну Каренину», «Исповедь»: именно эти произведения Толстого затрагивают за живое современных студентов. Для многих молодых людей очень важны стали духовные, религиозные проблемы, проблема нравственного выбора. «Анна Каренина» - роман как раз о проблеме выбора, о семье, о добре и зле, о том нравственном законе, на котором держится жизнь человеческого общества: не случайно именно эта книга Толстого вышла сегодня на первый план. Проблемы собственной духовной эволюции Толстого, его религиозные взгляды, его прозрения и заблуждения на этом пути тоже оказались очень интересны современной молодежи, которая живо воспринимает эти вопросы.

Это то, что касается студенческой аудитории. Но для каждого преподавателя, безусловно, наиболее серьезной является не работа в аудитории, а собственно исследовательская работа. Здесь тоже часто выступаешь как руководитель: это работа с аспирантами, с магистрантами, с докторантами, которая ставит проблему совершенно иначе, т.к. преподаватель имеет здесь дело с людьми, которые знают материал, предмет, которые способны творчески работать.

Здесь я должна сказать, глядя с позиции исследователя-интерпретатора, что толстоведение в современной России – одна из самых разработанных областей литературоведения. У нас есть то, чего, по-моему, нет почти ни у кого: это с 1917 года и по сей день издающаяся библиография работ, посвященных Льву Толстому. У нас есть, правда, не доведенная по объективным причинам до конца, серия книг, которая называется «Материалы к биографии Л.Н. Толстого». Начал эту серию Н.Н. Гусев, секретарь Толстого, продолжала издание Л.Д. Опульская, затем оно оборвалось. После того, как будет завершена эта работа, необходимо создание научно объективной биографии Толстого, так как толстоведение, которое мы имеем, носит преимущественно апологетический характер: оно ставит Толстого во главу угла, на самую верхнюю ступеньку лестницы, и уже оттуда смотрит на все остальное его глазами. Только некоторые, очень немногие, работы пытаются сохранить некоторую объективную позицию.

То, что на сегодняшний день достигнуто в толстоведении, можно образно сравнить с небольшими, хорошо вытоптанными полями; то, что еще не сделано – либо с дремучим лесом, либо с не тронутым ногой ни одного исследователя цветущим лугом. И вот, когда работаешь с аспирантами, с докторантами, невольно возникает вопрос о теме, которой они будут заниматься. Когда-то в одном из интервью Д.С. Лихачев сказал: «У нас с пушкинистами плохо дело, поэтому я предлагаю такую программу: надо из ста человек, учащихся на филологическом факультете в нашем университете, человек десять привлекать каждый год к работе пушкинского отдела. Через десять лет от них останется десять человек, и из этих десяти получится  два-три хороших специалиста. А больше и не надо».

Так чем же заниматься? Как заниматься? На самом деле, в толстоведении, как я уже сказала  выше, очень много недоделанного. Мы не располагаем, например, хорошей, выверенной Летописью жизни и творчества. Недостаточно разработана тема «Толстой и Пушкин», хотя имеются книги по этой тематике, где указываются и даже разрабатываются некоторые пушкинские мотивы у Толстого, есть книга, которая учитывает факты знакомства Толстого с пушкинским окружением, а также его родственные связи. Пушкин и Толстой во многом сходные друг с другом художники: по взгляду на мир, по условиям воспитания, наконец, просто по крови: как известно, они являются дальними родственниками. Но глубинная, внутренняя сущность этой темы – Толстой и Пушкин – еще никем не исследована по-настоящему. Другой интереснейший вопрос: каким образом преломился в творческом сознании Толстого 18-й век. Правда, этой проблемой начала заниматься исследовательница из Ясной Поляны, А.Н. Полосина; она находится на начальном этапе работы – изучает те книги авторов 18-го века, на которых оставлены толстовские пометы. А ведь Толстой бесконечно обращал свой взор в 18 век, он упорно искал «узел русской жизни» именно в 18-м веке.

Публицистика Толстого – основная часть его литературного наследия позднего периода – с точки зрения художественной также не исследована. Интересно, что вся публицистика Толстого покоится на образности, взятой из притч; язык его публицистических трактатов ритмически организован – это те вопросы поэтики Толстого, которые никем не исследуются. Эпистолярное наследие Толстого – это также не просто источник фактов: есть корреспонденты, с которыми Толстой переписывался всю жизнь – таким образом появлялись целые романы в письмах; некоторые письма представляют собой открытые воззвания; из других выросли его философские публицистические трактаты. Таким образом, жанровое разнообразие толстовских писем – еще одна проблема, которая ждет своего исследователя.

Другая важнейшая тема, о которой необходимо сказать, - духовный путь Толстого. Исследование этой темы в настоящее время представляет собой большую сложность. В полной мере к рассмотрению этого вопроса можно отнести слова исследователя Гоголя, В.А. Воропаева: в предисловии к одной из своих книг он замечает, что мы не можем дать пока еще никакой объективной работы о духовном состоянии Гоголя, ибо у нас нет филологов, готовых к этой работе. Те, которые готовы ее исследовать с филологической точки зрения, абсолютно безграмотны в богословском отношении; те, которые могут это сделать с точки зрения богословской, беспомощны в области филологии.

Правда, мы будто бы видим совершенно обратный процесс в современной литературе, где только ленивый не пишет о духовном, о религиозности, о христианских мотивах и т.п. То, что написано о Толстом в этом плане, представляет собой ужасающую картину.

Свое выступление я хотела бы закончить тем, чтобы призвать молодых быть внимательными и чуткими к своей родной культуре, чтобы не превратиться в тех, которые говорят со своей культурой, классикой, на разных языках.

  Вопрос: Об исследовании «Азбуки» Л.Н. Толстого.

Когда я готовила кандидатскую диссертацию, я обращалась к славянским отделам азбуки, в которые входят произведения древнерусской литературы: сначала Толстым приводились фрагменты из Несторовой летописи, затем жития, поучительные слова, извлечения из Библии, в том числе псалмы; также в «Азбуке» можно найти повседневные молитвы (напр., «Отче наш», «Богородица Дево, радуйся»). Детские рассказы Толстого с художественной своей стороны меня мало заинтересовали.

 Можно сказать, что Толстой варварски подходил к текстам житий: он брал Великие Четьи Минеи митрополита Макария вымарывал прямо в книге то, что ему было не нужно, затем вырывал целые страницы и вставлял их в рукопись, не затруднял  ни себя, ни кого бы то ни было переписыванием. Так же он поступал и с Несторовой летописью: здесь он использовал учебник сына. Надо сказать, что вымаранные Толстым места – это предмет отдельного будущего исследования. Известно, что Толстой несколько раз изменял подборку псалмов для «Азбуки»; часто в своем выборе он совпадал с русскими поэтами, которые перекладывали Псалтырь.

К сожалению, в толстоведении «Азбука» почти не исследована. Видимо, здесь сказалось клеймо «детская книга». Также Толстой в письме к Страхову выразился, что эта работа ему уже «поперек горла». На самом деле, «Азбука» - это один из фокусов жизни Толстого. Именно в работе над «Азбукой» (это прекрасно видно из переписки со Страховым) во многом откристаллизировалась главная идея «Анны Карениной», как романа, где все держится на «мысли семейной». При внимательном изучении в «Азбуке» можно увидеть и будущий религиозный кризис Толстого, его «Исповедь»: подавляющее большинство отобранных Толстым житий и поучительных слов посвящены теме греха и покаяния (напр., «Житие Давида, бывшего прежде разбойником» или «Чудо Симеона Столпника», посвященное обращению бывшего разбойника к вере).

К сожалению, мы забыли, что «Азбука» входит в контекст всего творчества Толстого; эта книга много серьезнее, чем мы привыкли считать: она была школой для самого Толстого.